ГОСПОДИН МАРТИН ПОЗВОНИЛ неожиданно. Невозможно поверить, но все шесть картин Алекса проданы, и господин Мартин приглашает его забрать деньги.

Прижав телефон к уху плечом, Алекс прополоскал кисточку в банке с мутной водой и вытер бумажной салфеткой. Он был очень увлечён работой над картиной, где изображал берег горного озера, в мрачной дымке вечернего тумана. Прерываться не хотелось, но господин Мартин был чем-то весьма озабочен, и требовал, чтобы Алекс приехал как можно скорее. Торговец ничего не сказал о человеке, купившем картины, лишь сообщил, что уплачено наличными, и Алексу нужно забрать его долю. Мотивировал он свою настойчивость тем, что знает, насколько Алекс нуждается в деньгах.

Кажется, дела вдруг пошли в гору. Бетани не беспокоила его уже целых два дня – после разговора в больнице, когда он навещал маму. Даже Джип завелся с первой попытки.

На парковку у Риджент-Центра Алекс прибыл уже после полудня. Серое небо предвещало близкую грозу, а в воздухе чувствовался холодок – первое дыхание надвигающейся осени.

Алекс пристроился возле новенького Джипа, надеясь, что с его собственным и в этот раз проблем не будет. Продав шесть картин, он вполне может позволить себе новый стартер. Сначала Алекс собирался поменять его самостоятельно, но, подумав, рассудил, что было бы лучше закончить картину, над которой трудился. Нужно выставить в галерее побольше работ, на случай, если покупатель вернется и решит приобрести ещё несколько полотен Алекса. А может, найдется еще один… Гораздо больше шансов продать работы, если они будут выставлены в галерее.

Прежде чем запереть машину, Алекс достал с заднего сиденья маленькую картину, упакованную в обёрточную бумагу. Он не собирался возвращать её господину Мартину для продажи – просто боялся, что из машины её могут украсть. С первой встречи Алекс носил картину с собой, чтобы подарить её той женщине. Если увидит снова.

В залах Риджент-Центра было многолюднее, чем в тот день, когда он встретил ту женщину. С картиной под мышкой Алекс быстро преодолел путь до галереи, и всю дорогу вглядывался во встречные лица в надежде увидеть Её. Он понимал, что это пустая надежда, глупость, но не мог ничего с собой поделать. Боковым зрением поймав своё отражение в окне модной лавки, Алекс прибавил шаг, чтобы поскорее миновать это место.

Подходя к галерее, он сквозь витрину увидел господина Мартина, который мерил шагами заднюю часть магазина. На нём был тёмный костюм с ярко оранжевым галстуком – странный выбор, но на владельце галереи каким-то образом выглядевший гармонично. Когда Алекс открыл дверь, и колокольчики издали знакомый мелодичный звон, господин Мартин, потирая руки, проворно зашагал к нему навстречу между полотнами на мольбертах.

- О, Алекс! Спасибо, что пришли так быстро.

- Со дня последней выплаты прошло уже много времени, – с улыбкой ответил Алекс, стараясь понять, почему же хмурится торговец.

- Да уж, - господин Мартин явно не разделял радостного настроения Алекса.

Они прошли в заднюю часть магазина, где господин Мартин сел на вращающееся кресло и принялся нервно ковырять ключом в ящике стола. Открыв, он извлек из маленького сейфа увесистый конверт - внутри лежала толстая пачка денег. Господин Мартин принялся пересчитывать купюры.

- Подождите минуту, - сказал Алекс, подняв руку. – Обычно, вы сначала рассказываете, как всё прошло. Я никогда не продавал шесть картин за раз. Видимо, это не обычная сделка. Кто покупатель? Что произошло? Как вы убедили его купить все шесть работ? Или ему просто понравились мои картины?

Господин Мартин некоторое время смотрел Алексу в глаза, поражённый шквалом вопросов. Алекс сообразил, что, вероятно, нервирует торговца. Он и раньше нередко ловил себя на том, что раздражает людей своим любопытством.

- Ну…, - наконец заговорил господин Мартин, видимо, пытаясь вспомнить все детали. – Вошёл человек. Стал оглядываться вокруг, но я сразу понял, что его не интересует выставленное на витрине – он не рассматривал картины, как обычно поступают люди. Казалось, он ищет нечто особенное. Я спросил, могу ли предложить что-то определенное, и он ответил, что хочет видеть работы Александра Рала. Естественно, я был счастлив показать ваши картины.

- Но прежде, чем я успел их похвалить, тот человек сказал, что покупает. Я показал все шесть полотен и спросил, какие именно его заинтересовали. Покупатель пожелал забрать все. Я был поражен.

- Он спросил, сколько должен заплатить. Его не интересовала цена – просто попросил назвать сумму.

Господин Мартин облизал тонкие губы.

- Я был счастлив за вас. Я знал, как вам нужны деньги, Алекс, поэтому взял себя в руки и воспользовался удобным случаем. Как владелец галереи и ваш представитель, я решил максимально заработать. Быстро прикинув, что мы установили слишком низкую цену, и, учитывая заинтересованность покупателя, я немного повысил её.

Алекса порадовали и удача, и сообразительность господина Мартина.

- И на сколько же вы её повысили?

Торговец сглотнул.

- Я удвоил её. Сказал покупателю, что четыре тысячи за картину – хорошее вложение в перспективного современного художника.

- Это же двадцать четыре тысячи долларов! – изумился Алекс. – Вы, безусловно, заслужили свои комиссионные, господин Мартин.

- Получается, ваша доля - четырнадцать тысяч, четыреста долларов, – кивнул торговец и без промедления начал отсчитывать стодолларовые купюры.

Ошалевший Алекс просто стоял рядом, пока господин Мартин считал деньги. Закончив, владелец галереи глубоко вздохнул. Похоже, он был рад избавиться от денег. Алекс сложил сотенные банкноты, засунул обратно в конверт, свернул все это пополам и запихнул в передний карман джинсов.

Только вот непонятно, почему торговец так нервничает. Господин Мартин нередко совершал и более крупные сделки, чем сейчас. Одна картина Р.К. Диллиона могла быть продана намного дороже, чем Алекс получил за все шесть. Может, это из-за того, что заплатили наличными?

- Что было дальше? – спросил Алекс, с возрастающим подозрением. – Покупатель говорил ещё что-нибудь?

- Да, было еще кое-что, - господин Мартин поправил оранжевый узел галстука. – После оплаты, наличными, теми самыми, которые только вы только что получили, клиент сказал: «Теперь они мои, верно?» Я сказал: «Да, конечно».

- Тогда он взял одну из картин, достал из кармана толстый чёрный маркер – вы знаете, такие, несмываемые – и начал писать прямо на картине. Я был потрясён. Не знал, что делать. А он закончил с первой и принялся за остальные, по очереди. Исписал их все!

Господин Мартин сцепил пальцы в замок.

- Со мной никогда подобного не происходило. Я спросил того типа, что он творит? Он ответил, что это его картины, и он, чёрт возьми, может делать с ними, всё, что вздумается.

Господин Мартин наклонился ближе.

- Алекс, я бы остановил его, клянусь, но, он уже расплатился и был очень… настойчив в своих действиях. Из-за резкой перемены поведения, я уже начал бояться, что произойдёт, если воспрепятствовать ему. И я не посмел. В конце концов, плату я получил, притом наличными.

Алекс стоял, раскрыв рот. Сначала он был доволен, что получил деньги от продажи, но сейчас пришёл в ярость, услышав, что его работы обезображены.

- И что, он испортил все мои работы, а потом просто забрал их и ушёл?

Господин Мартин заскрипел зубами, отвёл взгляд.

- Нет. Он оставил их здесь и сказал, что хочет, чтобы я вернул их вам. Он сказал: «Отдай их обратно Александру Ралу. Подарок. От меня.»

Алекс тяжело вздохнул.

- Покажите их мне.

Господин Мартин указал на полотна у стены, в углу магазина. Они стояли уже без рам, лицом к стене.

Когда Алекс взял первую картину и поднял на вытянутых руках, он лишился дара речи. Жирными чёрными буквами по диагонали холста расползлась неуклюжая надпись: «БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, УБЛЮДОК».

Были там и другие ругательства, грубые и омерзительные. Ужасно.

- Алекс, я хочу, чтобы их здесь не было.

Алекс стоял с трясущимися руками, уставившись на свою прекрасную картину, исписанную безобразными словами.

- Вы слышите меня, Алекс? Я хочу, чтобы их здесь не было. Что если их случайно увидит покупатель? Вы должны забрать это с собой. Унесите, сейчас же. Не хочу их больше видеть. Я желаю забыть обо всём этом.

Обуреваемый яростью, Алекс мог только кивнуть. Он знал, что торговец боится не того, что покупатель увидит ругательства. Многие из художников господина Мартина запросто изъяснялись перед клиентами подобным образом, а те принимали столь «красочную» речь, как признак дружеской непринужденности и художественного восприятия. Чем чаще в речи художника встречались бранные словечки, тем мудрее он казался.

Нет, господина Мартина оскорбили не слова – такое он часто слышал в своей галерее. Его напугал человек, написавший их. Напугал смысл этих слов – их необузданная ненависть.

Господин Мартин кашлянул.

- Я много думал, и пришёл к выводу, что нам больше не следует выставлять ваши работы.

Алекс поднял глаза.

- Что?

Господин Мартин указал на картины.

- Посмотрите на них. Такой человек может быть весьма опасным. Он готов был свернуть мне шею, если бы я хоть пальцем шевельнул, чтобы помешать ему.

Сначала Алекс подумал, что это проделки Бетани, но потом отмёл эту мысль. Вряд ли она стала бы тратить такие деньги на месть.

- Как выглядел это человек? Опишите его.

- Ну… - сказал господин Мартин, поражённый гневом в голосе Алекса, - крупный, ростом примерно с вас. Одет обычно, не дорого. Широкие коричневые брюки, какая-то лёгкая рубашка навыпуск, бежевого цвета с вертикальной голубой полосой по левому боку.

Алексу этот человек был не знаком.

В глазах потемнело от злости. Алекс сорвал холст с подрамника, затем проделал то же самое с остальными пятью. Лишь мельком глянул на оскорбительные непристойности, оскверняющие прекрасные пейзажи. Его мутило от такого количества брани, но не от самих слов, а от открытой ненависти, которую они выражали.

Это были просто красивые картины. Не более того. Что-то ободряло людей, смотревших на них, что-то вызывало тёплые мысли о жизни и об окружающем мире. Скрывать ненависть к красоте, это одно, но тратить значительные средства, чтобы просто выразить своё отвращение – совсем другое.

Да, господин Мартин прав. Такой тип может легко прийти в ярость.

Алекс очень надеялся повстречаться с ним.