АЛЕКС ВЫТЯНУЛ ШЕЮ, оглядывая зал. Там не спеша прогуливались несколько хорошо одетых женщин, но той, кого он искал, среди них не было.

Как ей удалось скрыться так быстро?

Он бросился к арке, оглядывая переход к ювелирному магазину. Там ее тоже не оказалось. Потрясающе! За такое короткое время! Алекс с досадой подумал, что даже имени ее спросить не успел. Но он ведь не ожидал, что все так будет. И упустил свой шанс. А может быть – нет? Она сказала, что должна уйти «сейчас»…

Интересно, что она имела в виду?

Он вздохнул. Скорее всего, ничего, это была простая вежливость. Она хотела избавиться от него, как сам он хотел избавиться от Бетани.

Да нет, не похоже. Что-то произошло, только Алекс не знал, что именно.

В коридоре послышались шаги, мягкие голоса, легкий смех; и Алексу начало казаться, что все произошедшее ему почудилось.

Думать о таком не хотелось. Особенно сегодня, в этот знаменательный день.

Внезапно Риджент-Центр показался Алексу очень пустым и очень уединенным. Настроение, которое только-только начало улучшаться, сделалось совсем подавленным.

Он стиснул губы, помянув Бетани с ее дурацкими сообщениями и назойливыми звонками. Они и без того ничего для него не значили, а теперь, когда помешали чему-то, что могло случиться…

Алекс разочарованно вздохнул и зашагал мимо женщин, входящих в магазины, и выходящих оттуда. Он разглядывал лица в поисках исчезнувшей незнакомки. И наконец снова оказался в галерее, где ее тоже не было. Да, собственно, он уже знал, что не найдет ее там.

Охваченный внезапной надеждой, что незнакомка просто пошла посмотреть на его работы, пока он говорил по телефону, Алекс принялся внимательно оглядывать галерею. Может, он не заметил? А она решила взглянуть на картины поближе? В конце концов, ей, казалось, нравится живопись.

Женщины он не увидел, зато заметил господина Мартина, который любезно ему улыбался.

***

Ручной работы тибетские колокольчики, укрепленные при входе в небольшой магазинчик, прозвонили знакомую мелодию, когда Алекс вошел и закрыл за собой дверь. Взгляд его скользнул по каким-то картинам, которых он не смог бы вспомнить. Так, произведения…

Господин Мартин быт строен, носил темные двубортные костюмы и имел привычку потирать руки. А еще он имел обыкновение несколько раз менять свои указания, прежде чем остановиться на подходящем решении. Ярко-розовый галстук словно светился, озаряя воротник сорочки и заметно торчащий кадык.

- Как сегодня идут дела, господин Мартин? Я просто зашел взглянуть, а вдруг…

- Увы, Алекс, в этом месяце не купили ни одной вашей картины.

Алекс закусил нижнюю губу.

- Ясно…

Похоже, придется ходить пешком, пока не удастся отремонтировать Джип. К счастью, места, где он бывал, располагались достаточно близко. А к дому своего деда он всегда мог добраться и без машины. Кстати, Бен, скорее всего, ждет, что Алекс к нему заглянет.

Господин Мартин снова растянул губы в улыбке.

- Если позволите, Алекс…

Он снисходительно склонился к собеседнику.

- Я уверен, что под моим руководством вы могли бы создать себе имя, а заодно и заработать неплохие деньги. – господин Мартин поднял руку, указывая длинным пальцем на выставленные в центре работы.

- Р. К. Диллион своими поразительными работами создал себе состояние. Не спорю, они, чересчур тоскливые, слишком много в них страданий, слишком громко они говорят о погибели мира. Но мысль эта не просто вызывает скорбь, она словно приветствуется. А коллекционеры как раз хотят иметь работы художников, способных выразить на холсте именно значительные эмоции, чтобы почувствовать причастность к тем важным проблемам, о которых рассказывает автор.

Алекс взглянул на яростные, словно раны, мазки красной краски. Они, конечно же, должны были обозначить всеобщий крах.

- Я и не знал, что Диллион пробует писать портреты…

- Конечно, нет, Алекс. Потому, думаю, вы не примете мой ценный совет, а откроете свой разум и сами отыщете нужную реальность, как поступают все значительные художники.

- Я предпочитаю живопись, как сущность своей собственной реальности – как можно вежливее ответил Алекс. – Если вы считаете, что покупателей так интересует наш мир, то почему не показываете им мои картины?

Господин Мартин улыбнулся свойственной ему терпеливой улыбкой.

- Я показываю, Алекс, показываю. Но они больше интересуются истинно творческим видением, чем тем, что делаете вы. В ваших работах нет алчной человеческой натуры. Они очаровательны, но не важны. Они не… новаторские…

- Ясно…

Не будь Алекс в столь подавленном настроении, он наверняка бы разозлился. А сейчас через мрак в его душе не могло пробиться даже ростка презрения. Мрак этот лишь наваливался все тяжелее, пригибая вниз.

- Но, уверяю вас, Алекс, я в самом деле показываю ваши работы при каждой возможности. Мы ведь уже имели некоторые успехи.

Улыбка господина Мартина стала заискивающей, поскольку он прекрасно помнил, что время от времени картины Алекса действительно продавались. И про сорок процентов комиссионных для галереи он тоже помнил.

- Я надеюсь, когда начнется сезон отпусков, торговля пойдет лучше. Алекс кивнул. Он знал, что бесполезно спорить о своих взглядах на искусство. Бессмысленно. Важнее было продать свою работу. Он имел успех у нескольких человек, которым нравились его картины, которые ценили хрустальную красоту его пейзажей. Ценили видение, возвышающее их.

В конце концов, той женщине картины понравились, а она по части интеллекта легко обошла бы любого из коллекционеров господина Мартина. Она знала, что ей нравится, и не боялась сказать об этом. А большинство клиентов господина Мартина ждали, что им объяснят, чего же им нужно на самом деле. И охотно платили за такое профессионально-эрудированное руководство.

И все же Алексу-то нужно что-то есть.

- Благодарю вас, господин Мартин, я обдумаю…

- Не беспокойтесь, Алекс, я сообщу сразу же, как только кто-нибудь купит вашу картину. Но прошу вас подумать о моих словах.

Алекс вежливо кивнул, направляясь к двери. Он знал, что никогда не будет кидаться краской в холст, притворяясь, что это и есть искусство. Как бы ни был голоден.

День рождения оказался еще более тягостным, чем он ожидал. Может деду удастся ободрить его?

Он остановился и вернулся назад.

- Господин Мартин, мне нужно забрать это…

Хмурым взглядом из под бровей Мартин наблюдал, как Алекс снимает с мольберта небольшую картину.

- Забрать? Но почему?

На продажу оставалось еще шесть работ Алекса, так что пустота в галерее не образуется.

- Подарю. Тому, кто сможет оценить ее.

Господин Мартин подавил хитрую усмешку.

- Очень умно, Алекс. Иногда маленький подарок может стать семенем из которого вырастает дорогая коллекция.

Алекс коротко улыбнулся и кивнул, поудобнее устраивая картину.

Он не знал, увидит ли еще раз ту женщину, и подумал, что довольно глупо было бы надеяться на новую встречу.

Но если так случится, он хотел бы подарить ей небольшую картину. Он хотел видеть ее улыбку. И если для этого требуется картина, значит она представляет собой больше чем ценность.